-Да пусть хоть из под земли достают - я тут причем? - Огрызнулся Мельх на своих собеседников, свернув после небольшого колебания с тропы в чащу - подальше от склоки, невольным участником которой едва не стал.
Вслед ему понеслись какие-то уговоры и упреки, но лис даже не стал прислушиваться - лишь ускорил шаг, хотя сделать это в наполненном густым подлеском лесу было довольно проблематично.
Совсем с ума посходили, что же дальше будет?
Простой ответ на этот вопрос он прекрасно знал: когда-нибудь, возможно совсем скоро, будут похороны старого предводителя Альянса, а потом наступит правление нового. Болезнь - а именно эта новость будоражила лис на протяжении последнего сезона, уже стала прочно ассоциироваться у Мельхиора с постоянным гулом, в любое время суток наполнявшим лес. Несмотря на то, что свою семью лис поселил на северо-западе лесных угодий, где в этот сезон оказалось мало занятых нор, а, значит, и мало соседей, прохода ему не давали совершенно. Казалось, вся округа с первыми лучами солнца приходила к его дому, послушно садилась в кружок и ждала, пока мыслитель покажет свой нос, чтобы засыпать его тоннами вопросов, спросить его мнения, совершенно его не выслушать, влепить своё и истерично доказывать, что плохое самочувствие предводителя связано исключительно с проблемами духовными, но никак не физическими. А значит ему, мыслителю, и разгребать всё это безобразие.
Пф! Как будто я не пытался!
Сначала это было интересно, и Мельх высказывал всё, что думает по этому поводу. Потом скучно, и он развлекался тем, что стравливал самых заядлых спорщиков. Потом всё это надоело хуже горькой редьки, которой он когда-то питался трое суток, когда было совсем лень подниматься с земли и идти на охоту, и он стравливал всех и со всеми. В какой-то момент постоянные околачивания возле норы стали выводить его из себя, и он начал бурно реагировать: рычать, кусаться, гонять всех со своей территории. Меры помогали, но ненадолго - не проходило и двух дней, чтобы всё не возвращалось на круги своя, и у входа его не встречала пара десятков любопытных глаз. Когда впустую прошли заодно и все уговоры убраться подальше (а сам Мельх начал сомневаться, не растерял ли он своё красноречие), он начал просить супругу, которой вся эта ситуация нравилось еще меньше, говорить, что он "еще спит", "уже спит", "уже ушел", "бросил её с детьми", "умер". Увы, не помогло совершенно. Более того - на такие захватывающие новости народу собиралось даже больше, а выходить, хочешь не хочешь, всё равно приходилось.
В результате, устав отфильтровывать для детей (а готовые вскоре покинуть родной дом лисята уже мало на них походили) не в меру вольный словарный запас, что каждый раз покрывался такими оборотами, что не знал и он сам, Мельх выбрал новую тактику: каждый раз выходил наружу с мордой "пнем", не удостаивал соплеменников и взглядом, если только к нему не пришли по действительно важному вопросу, и уходил по своим делам. Работало прекрасно! Но сегодня что-то не заладилось с самого утра, и он сорвался, не только ответив на какой-то словесный выпад, но и пройдясь по чьему то хвосту, загораживавшему проход, когтями.
Нет, так дело не пойдет. Дальше они совсем от лап отобьются. Да еще Доверенный - молодец! Ничего не скажешь! Сел как нянька в главных норах, а дальше и носа не высунет! Тоже мне - будущий глава Альянса! А МНЕ что сейчас со всем этим прикажете делать?
Вопрос этот, в отличие от предыдущего, конкретного ответа не имел - целыми днями Мельхиор выбивался из сил, пересекая чуть ли не все земли Альянса, чтобы слушать, чтобы говорить, чтобы успокаивать - да чтобы призвать хоть кого-то навести мир и покой у родных нор, в конце-то концов!
На душе стало настолько противно от всех этих замусоленных мыслей, словно туда нагадила ворона. Мельх поежился, хотя скорее больше от прикосновения обвивавшей дерево лозы, и поскорее выскочил из подлеска в березовую рощу, подставляя мордочку пробивавшим крону теплым солнечным лучам.
Осень! Если бы не вся эта лисовасия с соседями - как много волнительных надежд витало бы в воздухе! Лисята покидали бы дом и вступали на тропу самостоятельности, взрослые прощались, не обремененные больше никакими заботами, лес бы наполнился множеством ягод и цветов, которых не встретишь и летом - благодать! И сам Мельхиор отправился бы куда глаза глядят, покинув дом вместе со своими детьми. Хотя...он ведь и так отправится - привычный порядок вещей, вроде как, еще не нарушали? Ведь супруга не далее как вчера ясно дала понять, что хочет остаться в этой норе дальше, а он не имел никаких причин противиться её желанию. В конце концов - он прожил на одном месте достаточно долго, чтобы "обрасти мхом"и задуматься о причинах столь грустного и протяжного волчьего воя, что изредка доносится с севера ветром. И причиной таких мыслей были не надоедливость соседей, и не семейная рутина, нет! Ему нравилось возвращаться домой с добычей, нравилось видеть искреннее и нежное внимание к своей персоне, заниматься с малышами (чем старше они становились, тем забавнее было за ними наблюдать - ну просто лисье общество в миниатюре). Кроме того, как мыслитель, первые несколько месяцев он едва ли не буквально разрывался на части, стараясь уделять должное внимание и семье, и всем страждущим до просвещения, т.е. обладал изрядной долей свободы. Но, приелось. Хотелось вновь заваливаться спать под первым же кустом, вычесывать блох без возмущенного "Мельх!", есть что попало и когда попало, заглядываться на всех встречных лисиц в округе (впрочем, не считайте, что этого не было) и иметь полное право залезть на какое-то дерево дня на четыре, чтобы все, кому так дорога его персона, потеряли его из виду и переключились на кого-нибудь другого.
ВЖЖЖЖ! Шурх! Бумс!
Под этот аккомпанемент звуков перед лисом пролетела вся недолгая, но счастливая жизнь. За каких-то полсекунды он успел вспомнить маму, первую полевку, первое падение в реку, приобретение навыка плавания, первый дозор, путешествия, знакомства и свою собственную семью. За оставшиеся полсекунды он почувствовал, как поток воздуха обтекает его голову и грудь, зад сам по себе начинает заваливаться назад, дабы отпрыгнуть, а то, что он принял за предвестника смерти, со всей дури влетело в рядом стоящее дерево, возле которого на мгновение и осталось, позволив себя рассмотреть.
-ДА ВЫ ЧТО ТУТ, СОВСЕМ РЕХНУЛИСЬ!? - Наорал он на бедного кролика, чье тело ходило ходуном от частых и громких вздохов после столь грандиозного забега. Подобное обращение показалось ушастому невероятно оскорбительным, и он, выпучив на лиса глаза, полный переполнявших его чувств, выплеснул их все на траву, после чего, так и не отводя взора, отряхнул лапы, повел пару раз ушами и медленно боком ушел из поля зрения Мельхиора.
Лис так и остался стоять в полуприсяде, открыв от удивления рот и не отводя глаз от того места, где исчез маленький засранец.
-Мда...
Протянул он, даже до конца не осознавая, высказал он это вслух или в своих мыслях, и не понимая, свидетелем чему только что был.
Никак, что-то и правда меняется в этом лесу...

Не прошло и минуты, как ушастый нарушитель спокойствия покинул видимое пространство, а где-то позади раздался новый, не менее выразительный треск впечатавшегося в древесный ствол тела. Мельх, уже практически неспособный на большее удивление, осторожно повернулся на источник шума, постепенно утверждаясь в мысли, что летающие кролики могут доставить им немало хлопот. Но, увидев рыжий мех, тут же расслабился - из-за стволов показался Штиль, с не меньшим интересом поглядывающий в его сторону. Мельхиор сделал вид, будто ничего не произошло, чуть поднял в приветствии хвост, а когда следопыт отошел в сторону, сел и начал приводить в порядок шерсть, от пережитого напряжения вставшую дыбом.
Занятие немного успокаивало. Занявшись лапами, лис отвлекся от происшествий последних минут и вновь мысленно вернулся к неприятному разговору в лесу.
Нам не хватает организованности. - Был его неутешительный вывод спустя некоторое время.
Вот слег предводитель - и всё, даже семейных в норы не загонишь, чтоб за малышней следили. А свободные и того хуже - целыми сутками только и делают, что шатаются по лесу, да слухи распускают. И трещат ... ну точно сороки. - От подобного сравнения лис удовлетворительно фыркнул. - Всё сплетни собирают, да каркают друг на друга. И гнезда отжимают, и ругаются с соседями, и перышки приглаживают... - То, что Мельхиор зачастую занимался тем же самым, нисколько его не смущало. Он же не какая-то сорока, а мыслитель. Ему можно.
-Да только от волков улететь не смогут. - Продолжил он на более грустной ноте. - А лис в патруле...по когтям пересчитать можно. И то, они сейчас только по левому берегу ходят.
А ведь вероятность того, что на земли Альянса придут волки, действительно была - и полгода не прошло, прежде чем клыкастые твари забрели с Елового леса, задрав пару опытных следопытов и оставшихся без присмотра лисят к северу от луга. Правда, дальше они идти не решились, да и достойной еды для столь крупного хищника здесь отродясь не бывало, но переполох, вызванный их появлением, не стихал несколько лун. Норы в тех местах быстро опустели, некоторых пропавших без вести так и не нашли, а на границах постарались максимально усилить охрану. Да только Мельхиор не особо и верил, что это поможет. В отличие от мнения большинства собратьев, он чаще размышлял именно о насущных проблемах их существования, чем тех "облачных морях", что представлял каждый при упоминании должности мыслителя. И сейчас, как он вполне отчетливо понимал, лес должен будет наполниться десятками шумного неуправляемого молодняка - просто чудо, если на их территорию забредут только лисы-одиночки.
И ведь эта бесконтрольная орава стечется к главным норам. Ух и наведут они шороху, с таким-то присмотром! - Воспоминания собственных похождений, правда в чуть более зрелом возрасте, на мгновение заискрились перед глазами, но быстро померкли, увлекаемые каким-то тревожным предчувствием. Мельх замер, ожидая, пока это самое предчувствие сформируется в упорядоченную мысль, а когда это произошло, возмущенно махнул хвостом и прижал уши.
-Мне за этой толпой еще и следить? Ну нет... Пора бы и доверенного согнать с насиженной подстилки! А еще переговорить с Дымом и прочими "стариками", чтобы были готовы к любым неожиданностям и следили за порядком.
Придя, наконец, к какому-то решению, он быстро закончил с приведением хвоста в нормальное состояние и огляделся, не изменилось ли чего в округе. Но нет: поблизости был только Штиль. С которым, как считал Мельхиор, "мышей не наловишь" - молод еще.
И крайне нетороплив в мысли и действии.
Для самого Мельха, у которого в последнюю луну наступил пик фазы активности, это было сродни преступлению. И сейчас, хотя бы в морде одного-единственного Штиля, он собирался это преступление должным образом исправить и привлечь того к общественно полезному делу. А может и не одному.
Еще один взгляд, немного более заинтересованный, в сторону дремлющего, и, здраво рассудив, что к главным норам он еще успеет завтра-послезавтра, а вот всех нужных ему знакомых встретить по дороге к дому проблематично, он направил свои лапы в сторону спящего. Не дойдя до Штиля пару шагов, лис улегся со стороны головы и, уставившись в полусонные глаза, без зазрения совести толкнул того лапой.
-Эй, Мотылек! Ты тут зайцев не видел?

- Вся жизнь уходит перед моей мордой, - Ру мрачно посмотрела на свой мокрый уголёк носа, - Берёт и уходит. Не спросив меня.
Лисица уютно возлежала в мягкой моховой лежанке, прямо под тенью длинных плетей старой ивы. Сам день благоволил такому ленивому времяпрепровождению. Последние дни лета тянуться словно подтаявшая на жаре сосновая смола и кажется даже время готово остановиться, только бы позволить рыжему народу Альянса ещё немного погреться в самых тёплых лучах летнего светила.
- Так ме-е-едленно… - маленькая божья коровка неторопливо ползла по левой ноге Ру, - Жучок, ты видишь? Эта меланхолия просто убивает.
«Ох уж этот предводитель и его внезапная болезнь, пропади всё в холодной пропасти. Никому нет дела до охраны границ, а этот тупой комок шерсти», - уши Ру гневно встали дыбом, - «не хочет даже лапу высунуть из норы его и собрать патруль. Мешки с костями… Нас эти одиночки начинают объедать, а всем хоть всё равно. Вот настанет зима, буду я лежать в своей комфортабельной норке, пожирать запасы мышей и смеяться этим лентяям в лицо».
Длинные лапы, словно измазанные приставучей сажей, пристроились на берегу, насквозь прошитом многочисленными корнями мелких трав, а молочный кончик хвоста находился почти у самой кромки голубой ленты воды. Задорные отблески от бурлящей реки, танцующие на вздыбленной шерсти, завлекали взор Брусники, но она предпочитала смотреть в самую глубь журчащего существа, туда где дно застелено густым склизким илом, а извилистые водоросли, как плотный похоронный саван, скрывают мелких серебристых рыбешек от верхнего мира. Как бы хотелось, несмотря на всю неприязнь Рыбки к воде, сейчас прыгнуть со всего разбегу, ну, или хотя бы нечаянно подскользнуться и впечататься мордой в шершавый песок. И лежать там, закрывшись водным одеялом от проблем, на холодном каменистом дне и любоваться играющим на брызгах солнцем через прозрачную пелену реки.
«Брата вообще уже не видать. Мыслитель… Хоть бы наставил дураков на путь истинный. Было весело ждать его каждое утро возле норки. Вместе с другими лисами. А потом узнавать, что он уже ушёл, уснул, проспал, заболел, выздоровел и гуляет на воле… Вот лис, что берёт от жизни всё, даже блох».
Рядом зашуршала трава, иссушенная жарким полуденным солнцем. Ру неохотно обернулась, мимо неё проходил юный лис, продираясь через густые заросли перловника.
- Хей, ты, молодёжь! Не там идёшь! - путник испуганно отскочил вбок от берега, - Тише-тише, не кусаюсь. Чуть левее от тебя тропка есть, не иди через чащобы. Потом мех во век от приставучих семян не очистишь.
- Спасибо, - кратко ответил лис. Брусника лениво потянулась, похрустев всеми хрящиками, а затем обратно нырнула в бархатный мох. Но надоедливый шорох засохшых листьев и не думал прекращаться. По телу пробежала дрожь недовольства. А желторотый сородич всё продолжал идти и шуметь. «Словно специально ведь». Ру резко выскочила из своего гнездышка и заорала:
- Не иди по траве!
Но ответа не было. Зато было шуршание. Рыбка вглядывалась в заросшую глушь пытаясь найти нарушителя спокойствия. «Не хочешь сам — сама выведу!» Пару прыжков были быстро преодолены, шкирка нерадивого лиса крепко схвачена, а затем и выпихана вместе с остальным телом с особой силой на праведный путь.
- Ещё раз спасибо, - глаза лиса что-то тщательно выискивали в земле.
- Кстати, ты вот случаем не знаешь, куда делся наш Мелих?
- Мелих? Это кто?
- Мыслитель наш. Хмель.
- Мне сказали, что он умер, - стыдливо пряча голову прошептал лис, - Сегодня, когда к норе его подходил. Хотел спроси...
- Это как это умер?! - челюсть Ру медленно, но уверенно двигалась навстречу земле.
- Скоропостижно.
«Он опять объелся этих грибов?» - где-то в беспокойном сознании возникли картины солнечной юности, проходившей в такую же прекрасную ясную осеннюю пору. И те великолепные минуты командного поедания одуванчика. Попытки засунуть лапу брату в пасть. А потом и крики: «Хмель! Хмель! Сожри эту ромашку! Жри её, иначе тебе не жить!»
Пожалуй на всём побережье не найдется быстрее зверя, чем Брусника мчавшийся по лесу что бы увидеть мёртвую тушу Мельхиора. «Умер и со мной не попрощался? Я тебя мешок с костями из под земли достану». Не став даже спрашивать особо жуткие подробности и местоположение успошего, Ру бросилась навстречу судьбе, ведь родная душа знает, точно знает, где её кровинушка издохла. Они вместе слишком много пережили, слишком многое отхватили на свои пятые точки, чтобы вот так всё закончилось. Даже отчаянный крик братца, раздавшейся по всей округе не остановил эту лисицу.
Зато сам Мельхиор остановил. Телом и духом.
Грациозно, словно бабочка, сбитая ветром и врезавшаяся в хрупкий ствол дерева, Рыбонька налетела на рыжую преграду. Возможно у Хмеля и был шанс тихонечко уйти с дороги, отпрыгнуть, убежать с громогласным криком, но скорость алой кометы была слишком велика.
- Смотрите! Живой! Он живой!
Несмотря на полученные повреждения, лисица резво вскочила на лапы, сопровождаемая непонимающим вглядом брата.
- Я ведь переживала, как это мой любимый братик и вот так! А ты великого Севера видел? Я уже и одуванчики хотела прихватить! Нет, ну ты же показал этой смерти, кто тут настоящий лис? Душа крепка, а стрежень твёрд, верно? - лихорадочно приговаривала Ру, пока наконец не упала от переизбытка чувств. Надолго.

Отредактировано Брусника (2015-09-03 03:50:42)